Тайное общество атосоманов

Портос, мрачный, как туча, без мушкетерского плаща, но зато с пресловутой перевязью, стоял перед друзьями с глазами, полными слез. Он был полностью уверен, что если страшный суд и есть, то даже он не сравнится с этим днем. Они стояли так уже несколько минут, Портос переводил взгляд с д'Артаньяна на Арамиса, с Арамиса на Атоса и наконец снова на д'Артаньяна, которого он знал меньше всех троих по времени, но которого любил более всех... ну конечно, не считая Атоса и не считая Арамиса. То есть, получалось, что он любил троих одинаково, но все-таки чуточку больше всех—д'Артаньяна. Ну, не считая Атоса. Ну, не считая... Портос отогнал эту мысль, ибо понял, что решение вопроса о том, кого из друзей он любит больше всего, задача совершенно бессмысленная.
Он знал, что этот день придет, с тех пор, как госпожа Кокнар, ныне госпожа дю Валлон, согласилась выйти за него замуж. Точнее, все четверо понимали, что когда-нибудь придет день, когда они расстануться, но так как на горизонте ничто не предвещало печального события, друзья предпочитали не думать о неизбежном... до той поры, пока это наконец не случилось. И никто из них не мог и предположить, что первым из них будет Портос...
Итак, Портос долго подбирал слова, теребил перевязь, краснел, бледнел, давился слезами, чего с ним прежде никогда не бывало, и наконец взяв себя в руки произнес:
--Простите меня...
«Началось»,--подумал д'Артаньян. Он был уверен, что после смерти Констанции его жизнь начала обратный отсчет и что теперь у него уже больше никогда не будет такого везения и удачи. Хотя они все еще были все вместе. Хотя бы до сегоняшнего дня... да и потом они тоже будут вместе, хотя бы втроем...
--Да о чем вы говорите, Портос,--отозвался Атос первым, ибо д'Артаньян и Арамис тоже не могли найти подходящих слов.—Желание продолжить ваш славный род—совершенно естественное желание.
--И вы меня не осуждаете?
--Я был бы удивлен, если бы вы упустили такую возможность.
Д'Артаньян и Арамис продолжали переглядываться, а Атосу вспомнился вчерашний вечер—вчера они выпили столько, сколько, пожалуй, не выпивали уже очень давно. Что самое удивительное, из всех четверых самым трезвым остался он сам. В это трудно было поверить, но это было так. Пожалуй, он даже стал меньше пить, после того, как казнили миледи. Он сам только сейчас обратил на это внимание, когда обнаружил, что трое друзей улеглись, а точнее, повалились спать в повалку прямо на полу. Гримо взглядом предложил растащить всех по местам—у каждого было свое «спальное» место, как раз на такие случаи и Атос так же взглядом ответил, что лучше никого не трогать, тем более, что утащить куда-то Портоса вобще не представлялось ему возможным. В этот момент в дверь негромко постучали и в комнату, к немалому удивлению Атоса, вошел сам капитан. Де Тревиль окинул взглядом красочную картину и произнес:
--Что здесь происходит, господин Атос?
--Ничего, капитан,--грустно ответил Атос.—Портос завтра уезжает. Мы немножко не рассчитали своих сил.
--Да я знаю,--еще грустнее отозвался капитан.—Он приходил ко мне сегодня утром. И хорошо, потому что, судя по всему, завтра я бы с ним уже не стал разговаривать... но скажите, Атос, неужели у вас совсем не осталось вина?
--Капитан!
Атос удивлялся редко. И если он удивлялся, значит, событие действительно было достойно его удивления.
--В чем дело?—пожал плечами де Тревиль.—Портос—один из моих лучших солдат. Это будет большая потеря для нас. Неужели вы полагаете, что я позволил бы зайти к вам просто так, господин Атос? Так я спрашиваю, нет ли у вас вина?
Атос прикинул плюсы и минусы ситуации. В конце концов, как кто-то мудро заметил, капитан тоже человек и ничто человеческое ему не чуждо. Поэтому Атос вздохнул в очередной раз за сегоняшний вечер и послал Гримо за последней бутылкой шамбертена, которую он хотел оставить на завтра.
Примерно через час капитан присоеденился к спящей кучке. Солдатом он был первоклассным, а вот потребителем вина оказался слабоватым. Атос же продолжал оставался совершено трезвым. Поэтому он наградил себя тем, что единственным из всего общества устроился на ночь на кровати. «Все-таки в трезвости, несомненно, тоже есть свои преимущества»,--заключил Атос, засыпая...

Наутро капитан долго не мог сообразить, где он находится и как он туда, собственно, попал. Когда же ему деликатно обьяснили, что произошло, он в ужасе схватился за голову и зашипел:
--Господин граф, никому ни слова, если вам дорога ваша и моя честь...
Де Тревиль редко обращался к Атосу так, а если обращался, значит, ситуация была действительно экстремальная. Атос тактично пропустил это мимо ушей.
--Господин капитан, да вы же нам, как отец родной.
--Словом...
--Словом, этого никогда не было, господин капитан.
--Благодарю вас, господин граф.
Атос вновь сделал вид, что не расслышал этого обращения. Де Тревиль спешно собрался и отправился домой прежде, чем кто-либо из троих успел проснуться.
Первым проснулся гасконец.
--Атос, что...
--Не что, а сколько,--невозмутимо ответил Атос. И добавил с той же невозмутимостью, но правда, с ноткой сожаления в голосе:--Я же говорил, разучилась пить молодежь...

Портос вдруг понял, что он должен сделать. Он снял перевязь и протянул ее д'Артаньяну.
--Возьмите. Пожалуйста. Я вас очень прошу.
--Но я...—д'Артаньян хотел было сказать, что он не носит таких вещей, но тут Арамис тактично толкнул его ногой так, что он чуть не упал.
--Арамис, не толкайтесь!
--Я не толкаюсь! Я пытаюсь намекнуть...
--Вы можете пытаться по другому?
--Д'Артаньян, возьмите у Портоса перевязь. Не обязательно ее надевать...
--Спасибо, Арамис,--совершенно искренне сказал Портос.—Но друзья мои, у меня ничего нет для вас...
--Нам ничего не нужно,--заверил его Арамис.
--Только пишите,--добавил Атос.—Хотя бы раз в месяц.
--Да что вы, Атос,--тут же вставил д'Артаньян.—Для Портоса это слишком много...
Портос почувствовал, что еще немного и он разрыдается по настоящему. А этого нельзя было допускать ни при каких обстоятельствах. Поэтому он порывисто прижал к себе каждого и хлопнул дверью.
Ошеломленные друзья продолжали стоять неподвижно, глядя захлопнувшуюся дверь.
«Началось»,--снова печально подумал д'Артаньян. Оставалось только гадать, кто будет следующим...