Тайное общество атосоманов

Посвящается сериалу "Ликвидация"

(Не надо искать смысла там, где его нет...(с))

Великий кардинал Франции Ришелье в праведном гневе расхаживал взад и вперед по своему кабинету.
--Рошфор!
Граф в задумчивости разжевал пару семечек и смачно сплюнул на пол ошметки.
--Боже мой! Шоб я так жил, как ви мне тут сидите и врете!
--А оно мине надо, вот этих таких вот разговоров, ваше преосвященство? Шоб да, так нет... Хотите меня закрыть за железную дверь? Так я за ней живу! Я умираю на этой работе по сто раз на дню! Я делаю третий рейх...
--Что, что вы делаете?
От неожиданности кардинал замер и перестал бегать по кабинету, но только на секунду.
--Ой, простите, я оговорился... хотел сказать—я делаю Франции хорошо... я делаю хорошо Франции, и мне же вот такое вот спасибо, аха?
--Рошфор... Рошфор, ви же знаете, я люблю вас как родного, но шо вы скажете за отпечатки пальцев на чемодане радистки...
--Кого?
--Простите, я оговорился... я хотел сказать—герцога Бэкингема...
Рошфор нервно разгрыз еще пару семечек.
--Ви будете смеяться с моей истории, ваша светлость, но если ви хочете правды—это она...
--Ох, я с вас умру, Рошфор, хорошо. Бог с ней, с правдой, дайте мне шо-нибудь, в шо не стыдно было б поверить...
--Иду по Блюменштрассе...
--Где, где?
--Елисейским полям... картина маслом... какой-то босякс наглой рыжей гасконской мордой взял моду срезать шпагой елочки... могли пострадать люди—они пострадали... вчера у них были елки на рождество—а сегодня у них недоумение, чумазые дети и свечи...
--Гемморойные?—на всякий случай поинтересовался кардинал.
--Нет, блин, ханукальные! Горит сажа, рыдают младенцы, и мадам миледи, на секундочку, умирает... потому что у ней в руках такая тяжесть, что ни один биндюжник... гвардеец, то есть, не поднимет... я таки взялся за ейный чемодан...и шо ви думаете? Не поднял... там были елки, которые она еще успела перехватить до этого босяка...
--Ладно-ладно-ладно, успокойтесь, Рошфор... это-таки лучше чем та история про подвески, которые Анна сначала отдала герцогу, а потом потребовала обратно... но шо ви скажете за елки? Они нам тоже нужны, да...
В это время отворилась дверь и в кабинет вошел Мордаунт, который случайно переместился из своего временного пространства.
--Ба!—несказанно обрадовался Рошфор и даже встал.—Наше вам с кисточкой! Какие люди!
--Ой, я вас умоляю!—Мордаунт расположился рядом с Рошфором и сам себе предложил семечек.
--Месье Рошфор! Я имею кое-шо сказать вам за вашего пастора!
Кардинал уже даже перестал спрашивать—он просек, что здесь явно не обходится без нечистой силы.
--Этот человек устроился в наших казематах, как у себя дома,--продолжал Мордаунт, грызя с десяток семечек сразу.—Пытки прогуливает, на допросы не ходит... какой нам навар с этого босяка?
--Он полезный свидетель! Он знает за мушкетеров!
--Это очень хорошо, шо он знает за мушкетеров! Почему мы не знаем за мушкетеров? Ви хочете, шобы они-таки спасли короля? Он же молчит, как слуга этого Атоса!
Ришелье позволил себе издать звук, который приближенный человек мог бы принять за смешок.
--Это не смешно!—взмахнул руками Мордаунт.
--Да! Бонасье (кардинал облегченно вздонул—наконец стало понятно, о ком идет речь) говорит мало, но он говорит смачно! Спросите Мю... кардинала!
--Да! Бонасье—это такой человек, каких мало и скоро уже не будет,--подтвердил Ришелье.—я вам не скажу за весь Париж, но на Гревской площади все скажут—галантерейщик Бонасье всегда имеет пару умных слов!
--Шо ви ховорите! Хде же я возьму елку, если их всех срезали вдоль Елисейких полей? Я так не играю! У меня было трудное детство, я хочу елку! Ви слишите, господа!
--Ой, Мордик! Не расчесывайте себе нервы!
--Слушайте!—окончательно вышел из себя Мордаунт.—С ним же невозможно иметь дело! Он берет себе документы на посмотреть, а потом у нас ни одного палача на весь Лондон! Все приходится делать самому! Кстати! Где свечи, позарез надо!
--Пазвольте!—вскипел теперь Ришелье.—Здесь у вас не аптечка!
--Ришенька, но никто ж не говорит об даром... Вот к примеру, назовите разумную цену—например, во што мне встанет план «Фелука Молния»?
--Эти свечи не имеют цены! Но для вас, Мордаунт—12 алмазных подвесок...
--Кардинал, ви делаете мне больно...
--Ха-ха-ха... это Пале-рояль... больно—это наша профессия!
--Хорошо—6 подвесок и елку я оставляю себе!
--Ой, не смешите будущего палача короля Карла! Две подвески—и ваш господин Бонасье больше не питается в нашей столовой!
--Ви-таки договоритесь...—жмут друг другу руки, довольный Мордя выходит из кабинета мурлыкая себе под нос нечто из репертуара Джо Дассена.
--Не, ну ви видели? Такого предательства нету больше нигде... у меня нету больше друга по имени Мордаунт...
--Рошфор, ты говоришь обидно...
--Так идите и бросайтесь головою в навоз... а у тебя больше нету друга по имени Рошфор... И мине не приятно ходить с тобою по одному Парижу...
--Ах, так? Тогда бери все оставшиеся елки, руби из них плот и дуй через Ла-Манш в Англию... да, и не забудь попросить мушкетеров остаться...
--А оно мине... надо?
Рошфор прекрасно знал, что делает—у него был план возвращения свечей в кардинальскую аптечку. Он совершенно точно знал, у кого и зачем хранились эти свечки. Дело оставалось за малым—закрыть входы и выходы во все синагоги Франции...